Осень. Моросит мелкий противный дождь, настроение – хуже некуда. Кажется, всё вокруг сумрачно, призрачно, обезличено. Толпа, машины, а небо – холодно-серого цвета. Пытаешься уловить настроение толпы, всматриваешься, боишься этой одинокой безличности. И тут чувствуешь присутствие чего-то выше всего этого – выше суеты, выше толпы – город наблюдает за тобой. Он укрывает тебя своим теплом, грустит и радуется вместе с тобой, и никогда не теряет своего величия.
Таинственной тенью нависает Петербург над судьбами своих обитателей. Душа Петербурга – союз реальности и мистики, и очень сложно различить призрачную грань между настоящим и сумрачным.
Этот мелкий дождь пронизывает душу холодом, а вместе с тем заставляет задумываться о более важных вещах. Вечность: история как будто проносится мимо. Ощущаешь тени декабристов на Сенатской площади. Вода затапливает улицы, поднимается Нева, кажется, бурная стихия вот-вот обрушит весь свой гнев. Создаётся впечатление, будто конь под Петром сейчас бросится в погоню за таким ничтожным существом, каким чувствуешь себя в такие минуты. Но, переборов себя, подходишь к набережной и пытаешься успокоить Неву.
Солнце играет золотом Адмиралтейства, на Английской набережной важно прогуливаются респектабельные франты. Уже начинает желтеть листва Летнего сада, грустят об уходящем лете скульптуры, облетают липы на Малой Конюшенной. И как будто бы усмехается Гоголь – скоро Рождество.
Первый снег заметает следы. Он припушает крыши домов, но тает, чуть коснувшись камней мостовой. Стоит свернуть с элегантной Малой Садовой, как окажешься в крошечном дворике - излюбленном месте «продвинутой питерской молодёжи». Авангардная чугунная собака обещает исполнить все желания – как раз к Новогодним праздникам.
У Казанского наряжают большую пушистую ёлку со звёздочкой на верхушке. Весь Невский увешан гирляндами. По вечерам люди собираются в уютных кофейнях, чтобы встретиться с друзьями и отхватить кусочек радости и тепла в столь холодное время года. Клубы обволакивают посетителей ароматным туманом, из баров доносятся радостные крики и песни, театры зажигают свои хрустальные люстры. Предпраздничное настроение, и как здорово, что, покупая подарок близким, вдруг встретишь старых добрых друзей. Приятно чувствовать себя жителями одного большого и уютного Дома.
Шуршат разноцветные бумажные упаковки и пакеты, игриво завиваются ленточки на подарках. Воздух пахнет мандаринами, елью и корицей. Взрослые играют в снежки и визжат как дети. И все верят, что из соседней Лапландии прилетят сани, запряженные оленями, ангелы спустятся с Небес и начнутся великие чудеса.
Но праздник не вечен. С улиц постепенно исчезают звёздочки и ели, Крещенские морозы загоняют людей в квартиры. Как мило сидеть вечером на кухне всей семьёй и пить горячий ароматный чай с малиновым вареньем, а за окном снег и мороз. И кажется, приближаешься к познанию великих истин, хоть не надолго, обретаешь внутреннюю гармонию, которой так недостает в этом суетном течении жизни.
А между тем серые будни начинают угнетать. В работе всё меньше творчества, всё больше инерции. Усердие переплетается с сонливостью, но не спасает от одинокого холода. Высокие дома в стиле северный модерн особенно величественны в редкие солнечные дни. Их резкие линии, четкие очертания и умеренность усиливают чувство неприкаянности, душевный холод.
Поясницу пощипывает озноб, руки и щёки жжёт мороз, сердце просит солнца, кажется, тепла больше нет. А как хочется, чтобы что-нибудь затревожило вдруг душу, взбудоражило, забурлило! И лишь одно это желание, помогает пережить душный холод снаружи и внутри, мокрый снег и заледеневшие лужи.
И, услышав мольбы, выходит лучистое солнце, кончаются и морозы, и безысходная монотонность. День всех влюбленных уже пахнет весной.
Март в Петербурге по погоде холодный, но теплый от улыбок и цветов. Он проносится так быстро, что трудно вспомнить, как зима перешла в весну. Тёплый тревожный ветерок, проталинки на земле, у метро продают подснежники, мужчины начинают сходить с ума, у девушек появляется загадочный румянец. Весной почему-то одновременно и путаются и притупляются чувства. И кажется, разобраться в себе поможет лишь «Куст» Ван Гога или мультфильм про Ёжика в тумане. А вместе с тем, проснувшись от очередной зимней спячки, даёшь себе обещания, что в следующий раз не позволишь себе страдать от этой зимней меланхолии, мёрзнуть от тоски.
Свято клянёшься, вяжешь разноцветные ленточки на прутиках вербы, печёшь куличи и собираешь всех родственников. Отпраздновав теплой домашней компанией Пасху, спешишь освещать своим блеском клубы, зажигать задоринки дружеских глаз и дарить улыбки очаровательным незнакомцам.
А воздух пахнет весной, от свежести кружится голова. Крупные капли дождя барабанят по крышам, играют прелюдию Шопена, весело стекая по стеклам. И прохожие не прячутся под зонтами, не спешат куда-то, их не раздражает этот дождь. Совсем наоборот. Спелым румянцем наливаются от удовольствия щеки, солнечным теплом согревают город ласковые глаза. И, наверное, именно это тепло помогает пробиться молодой траве, питает жизнью каждый стебелёк, каждую веточку, каждый цветочек.
То ли цветущие яблони и каштаны напоминают сакуры у Notre-Dame de Paris и французские лакомства, то ли от аккуратных клумб уютных двориков Малой Садовой веет Италией, а может быть, из-за бурных празднований дня Святого Патрика, но весной особенно остро ощущается «европейский дух» Петербурга. Ко всему прочему, пик туристической активности, судя по обилию чужестранной речи, приходится именно на весенний период. Бесшабашные итальянцы, любопытные японцы, вальяжные англичане, импозантные французы и сдержанные скандинавы фотографируются на фоне дворцов, обедают, свободно рассевшись на газоне Марсова поля, днем гуляют по центральным улицам, а по ночам разводят мосты…
Лето – это свобода. Свобода от рутины и зимних депрессий, этот солнечные зайчики, скользящие по дворцовым залам, и блики на Неве, это высокое голубое небо над Смольным и крики чаек в Гавани. Наблюдая за играми детей в старинных дворах Василеостровской, задумываешься над собственным детством, вспоминаешь о корнях. Медленно прогуливаешься до Заячьего. Ведь тут и началась Его история. И пусть время проносится вереницей лет, остаётся Он горд и велик. И нет равных Ему.
Но история продолжается. Пахнет осенью и воспоминаниями Летний сад, металлическим светом поблескивает вода в Неве, снова облетают липы на Малой Конюшенной. На мысль о текучести времени наталкивает и фонтан в виде шара на малой Садовой, почему-то напоминающий творения Дали. По карнизу прогуливаются бронзовые кошки, веет сентябрьской прохладой. И всё как раньше, но по-другому. А где-то на Гороховой состоится, наверное, похожий диалог:
- Захар, который час?
- Два.
- Опять два…
Вот какие мы, неуёмные петербуржцы. Достоевская духота - мы вызываем дождь, крещенские морозы - молим о лучике солнышка. И всегда чего-то не хватает, но так хорошо, что есть Он. Он укрывает нас своим крылышком от пошлости, развязности и лицемерия, потому что здесь иначе быть не может. Кружевные мостики, маленькие центральные улочки, широкие проспекты и зелёные парки; осенние листья и весенние бутоны…
Может быть, мне не чужд синдром улицы Рубинштейна, но ведь именно в старом центре как нигде ощущается душа Петербурга. Может быть, одушевлённость города - всего лишь детская сказка. Но, позвольте мне верить в сказки!